Возглавив штаб Ксении Собчак, я будто совершила что-то плохое

Ростов стал первым городом, где открылся предвыборный штаб кандидата в президенты Ксении Собчак. Координатором штаба стала Анастасия Шевченко. Тем, кто следит за политической жизнью в городе, она давно знакома благодаря своей деятельности гражданского активиста и координатора местного отделения «Открытой России». О том, почему от неё отвернулась часть друзей, верит ли она на самом деле Ксении Собчак, а также зачем вообще нужна эта выборная кампания, Анастасия рассказала в интервью donnews.ru.

— Анастасия, как получилось, что вы занялись политикой?

— Эта тема меня заинтересовала, когда я работала журналистом. Я до сих пор не считаю, что я занимаюсь политикой. Я считаю, что это гражданский активизм. В здоровом обществе должны быть гражданские активисты, которые, если видят проблемы, пытаются их решить. Мне кажется, это ключевая вещь. У нас в стране каждый второй себя мнит политиком, разбирается в геополитических вопросах, знает, какой политик самый лучший, кому нужно доверять, кто кремлёвский, кто не кремлёвский. Мне же кажется, что нужно заниматься решением проблем там, где ты живёшь.

— Насколько тяжело быть гражданским активистом? Вы подвергались нападениям, давлению. Каково жить под прессингом?

— Активистами не становятся вдруг. Постепенно привыкаешь к тому, что на мероприятиях, которые ты посещаешь, есть полиция. Поначалу, конечно, неуютно, когда полицейские приезжают к тебе на работу, когда тебе звонят, когда на мероприятиях тебя окружают, чтобы вручить протокол абсолютно ни за что. Или когда ты в суде и видишь, как судье неловко принимать в отношении тебя решение. У меня был случай: мне назначили штраф в два раза меньше минимального с формулировкой «в связи с возрастом и материальным положением». Я очень удивилась, но мне потом объяснили, что это единственная возможность для судьи снизить штраф. Сейчас я уже совершенно спокойно отношусь ко всему этому. Мне кажется, что полицейские уже даже не пытаются на меня давить, потому что я занималась правозащитой и знаю, как себя вести.

— Сколько раз вас задерживали? Сколько у вас административных штрафов?

— Я очень осторожно веду себя. Я получила административный протокол однажды, ещё один раз меня задерживали, но без протокола. Я стараюсь не ходить на несогласованные мероприятия, потому что это может закончиться административным арестом, а у меня дети. Безоглядно и бездумно ничего не делаю. Например, я не ходила на митинг 26 марта, потому что он не был до конца согласован. Меня можно, может быть, обвинить в трусости, но я знала, что потом будут штрафы. Хотя я понимаю, что по закону мы правы, но полиция интерпретирует это по-другому. И действительно, после этого митинга оштрафовали 20 человек.

— У вас двое детей. Вы не опасаетесь, что ваша деятельность может негативно на них повлиять? Может быть, им что-то говорят в школе?

— У меня 13-летняя дочь. Она очень поддерживает Навального. Я понимаю, что это моё влияние. Она ходит со значками, наклейками Навального в школу. Никто из учителей пока ничего ей не говорил по этому поводу. Но когда я ездила во Францию на Всемирный форум за демократию, она мне написала, что когда шла из школы, а было уже темно, ведь она учится во вторую смену, к ней подбежали сзади, толкнули, а когда она упала, крикнули «А мы всё равно за Путина!» Конечно, я поняла, что это опасно, а я была далеко и ничем не могла ей помочь. Но я надеюсь, что это больше не повторится. Этот накал, это противостояние, которое есть между взрослыми — один за Путина, другой за Навального или Собчак — влияет на детей и ни к чему хорошему не приведёт.

— О противостоянии. Вы были координатором «Открытой России», но всегда сотрудничали с штабом Навального, вместе проводили акции. Сейчас вы возглавили штаб Ксении Собчак. Позавчера в своём выступлении она рассказала, что от вас отвернулись многие знакомые, что в штабе Навального этого перехода не поняли и даже доходит до травли. Так ли это?

— Я остаюсь в «Открытой России» и, надеюсь, надолго, хотя организация подвергается гонениям. У нас сейчас сложные отношения. Я не ожидала такой реакции. Ни в одном регионе назначение координатора штаба не вызвало такого всплеска эмоций. В этой ситуации меня поддержали люди, от которых я такого не ожидала, и не поддержали те, от кого я ждала поддержки.

— В чём выразилось неприятие вашего перехода?

— Мне сразу же сказали, что я больше не могу быть координатором «Открытой России», и даже провели голосование по этому поводу. Это был удар ниже пояса, потому что я достаточно большую часть своей жизни отдавала этой общественной работе и, мне кажется, неплохо с ней справлялась. Но меня больше задела обида, недоверие со стороны некоторых друзей, которые теперь не могут со мной общаться как раньше, как будто, возглавив штаб Собчак, я совершила что-то плохое. Хотя я теперь занимаюсь тем, чем всегда хотела, и мне очень нравится моя работа. Мне даже жалко уходить из штаба по вечерам, и я иду домой только потому, что меня ждут дети. Казалось бы, друзья должны порадоваться за меня, но не все смогли это сделать. Я сделала для себя определённые выводы.

— До выдвижения Ксении Собчак в кандидаты вы как-то следили за её деятельностью?

— Мне она нравилась как журналист, мне всегда нравилось, как она ведёт интервью. Я читала её статьи, видела её работы с Красовским. Я никогда негативно о ней не отзывалась. Многие ей ставят в вину период работы в «Доме-2». Я думаю, что 80% страны эту передачу смотрели, и, наверное, у 99% в молодости чего только не было... Поэтому я вообще не вижу повода обсуждать всё это. Сейчас она показывает себя по-другому, и даже те люди, которые сомневались, а это некоторые известные ростовские личности, пишут: «Чёрт побери, как она хорошо сказала!»

— А вы верите Ксении? Сейчас много говорят, что выдвижение её в кандидаты согласовано Путиным. В качестве аргумента в пользу этой версии приводят тот факт, что Навального обливают зелёнкой, пытаются побить казаки, Ксения же с такими вещами не сталкивается.

— Этому нет ни единого доказательства, это только домыслы. Можно кого угодно назвать кремлёвским проектом. Мне кажется, если в Кремле и реализуют подобные проекты, то никто из населения об этом даже не догадается, потому что всё будет сшито очень красиво. Мне иногда говорят: «Вот посмотри, в интервью BBC, когда её спрашивают, почему она не обвиняет конкретно Путина, она уходит от ответа». Если бы это было всё спланировано Кремлём, она бы точно сказала: «Я ненавижу Путина, я против него». Ей ничего не стоит это сказать чётко. Но это не решит все проблемы, проблемы в стране системные, и необходим переход к парламентской республике. Проблема не в самом Путине, а в системе, которую он создал. Не надо думать о том, что уйдёт Путин — и все проблемы в стране тут же решатся. Мы не можем себе даже представить, кто на самом деле может являться кремлёвским проектом. То, что Ксения, приехав в Ростов, в первую очередь захотела встретиться с проблемными категориям граждан и помочь им, для меня большая галочка в её пользу. Я не буду спорить с людьми, мне кажется, время покажет.

— Но все себе отдают отчёт в том, что это кампания не для победы на грядущих выборах, а на перспективу.

— Я считаю, что главное достижение этой выборной кампании, которая всё-таки не является до конца настоящей, потому что все мы знаем результат, — то, что после неё уже не будет как прежде. Нельзя будет отсиживаться в кабинетах, не вести кампанию вообще, делать вид, что ты очень занят государственными делами или участвовать в выборах, когда тебе уже скоро 80 лет, или выбираться из года в год с низким результатом. Эта кампания повысит планку, и конкуренция на выборах в будущем будет жёстче. Неважно, какой будет результат сейчас — это сработает на перспективу. От того, как мы проведём эту кампанию, многое зависит. Будет очень хорошо, если Ксения создаст свою партию и объединит вокруг себя людей. Это кампания против всех, потому что когда ты открываешь бюллетени и видишь имена кандидатов, единственное желание — это проголосовать против всех. Политтехнолог штаба Собчак Виталий Шкляров сказал: «Когда вы ведёте предвыборную кампанию, в первую очередь не забывайте: вы идёте во власть, чтобы заниматься сервисом. Вы идёте туда не чтобы властвовать, а чтобы помогать людям. Политика — это в первую очередь сервис. Когда вы совершаете поквартирный обход и разговариваете с людьми, не надо ничего обещать и не надо врать». И когда я смотрю, как выступает Ксения, меня очень подкупает, что она ничего не обещает и не врёт. Она говорит прямо то, что думает. И если она действительно не видит Путина главным злом, она об этом говорит, хотя, может быть, кого-то это раздражает. Популизм — это очень большая проблема во всем мире. Потому что обещаниями можно привлечь на свою сторону избирателей. Политика — это своего рода маркетинг: чем ярче у тебя слоган, чем больше ты наобещал, тем больше у тебя сторонников. Нужно просто говорить правду, чем и занимается Ксения с федеральных каналов. И на мой взгляд, это круто.

— В чём, на ваш взгляд, различия подходов Собчак и Навального? В чём между ними противоречия? Ведь, казалось бы, цель общая — добиться сменяемости власти?

— Сторонники Навального открыто говорят: «Если не Навальный, то кто?» Они считают его единственным оппозиционным лидером, который достоин занять пост президента и сможет победить в честных выборах. Сторонники Собчак считают, что Навальный должен быть допущен и участвовать в честных выборах, и Ксения Собчак должна быть допущена к участию в честных выборах. Я бы очень хотела, чтобы там были ещё и Бессонов (Евгений, председатель КПРФ в Ростовской области), Шлосберг (Лев, партия «Яблоко») вместо Явлинского и Зюганова. От ЛДПР, правда, в голову никто не приходит. Есть смена, но никто её не допускает участвовать в выборах. Мы считаем, что чем больше ярких лидеров, тем лучше. Я бы хотела, чтобы Навального зарегистрировали. Это была бы очень интересная битва, были бы дебаты, и мы могли бы услышать, за что он борется. Но я в это не верю. Это беззаконие, но я не верю, что его зарегистрируют.

— Все мы помним старые предвыборные обещания Путина с жильём для каждого и прочими благами. Ничего из этого не сбылось. Сейчас вообще принято публиковать программы?

— У Ксении есть основные тезисы, за которые она выступает. Над полной программой работают эксперты, которым она доверяет. Другое дело, что никто никогда эти программы не читает. Наверное, это какой-то недостаток в нашей стране. Я недавно наблюдала за выборами в Германии, там как раз люди смотрят на основные пункты программы и голосуют именно за программу. Но у нас в стране это будет какой-то популистский листочек с кучей обещаний, которые вряд ли будут выполнены. Поэтому в наших реалиях вряд ли большую роль сыграют программы кандидатов.

— Получается, россияне выбирают не головой, а сердцем?

— Да, интуицией, глазами. Если вы обратили внимание, какие вопросы поступали Ксении во время общения с ростовчанами, то заметили, что все они были частные — про свалки, детские площадки, невыдачу зарплат. Люди выживают. Им не до глобальных проблем. Никто не спрашивает, как вы будете медицину, образование развивать — ни одного вопроса не было подобного. Такие же частные вопросы поступают на прямых линиях Путину, потому что мы привыкли, что страна управляется в ручном режиме, с помощью челобитных. А система должна работать по-другому. Муниципалитеты должны работать и решать проблемы на местах. Вот, например, погорельцы говорят, что местные власти к ним относятся как нищим, которые пришли попрошайничать. Они себя ощущают властью и разговаривают с нами свысока. Даже мысли о том, что власть должна помогать людям, у них нет.

— Как вы считаете, Ксения, набрав постепенно политический вес, может быть не в эту кампанию, а в следующую, сможет реально претендовать на пост президента. Она вообще к этому стремится?

— То, что Ксения в политике надолго, она сказала сама. И это очень меня порадовало. Это всё-таки для неё риск. Она полностью меняет свою жизнь. Я вообще поражаюсь, как она всё успевает, имея при этом семью. Она планирует создать свою партию, и это даёт надежду, что всё будет не так уныло, как это было с нашими парламентскими партиями. Возможно, хоть какая-то форточка в Думу откроется.

Алина Ключко

Поделиться: