Администрация Ростова готова сохранять жизнь бездомным собакам только три дня

Сегодня назначено очередное заседание суда по иску ростовского Общества защиты животных к центру управления численностью безнадзорных животных (ЦБЖ) и ОАО «Служба Бася» (организация, выигравшая конкурс на отлов бездомных животных). Зоозащитники обвинили эти организации в несоблюдении законов и жестоком обращении с животными, а также в незаконной эвтаназии. Директор ЦБЖ Александра Сорокина не испытывала желания комментировать ситуацию, но всё-таки согласилась встретиться с журналистом donnews.ru и рассказать о поданном иске, проблеме бездомных животных и питомцах, обитающих в приюте при центре.

 

ЦБЖ законы знает

— Наш центр сейчас единственный в России, — говорит Александра Сорокина. — Наш учредитель — администрация города, нашими вопросами занимается Дума, юристы. Вряд ли бы они создали учреждение, в котором нарушается закон. По инициативе так называемой зоозащиты нас за год проверяли около 60 раз: прокуратура, ОБЭП, Роспотребнадзор, Россельхознадзор, ветеринарная служба, плюс жалобы от разных граждан...

По словам Сорокиной, за этот год зоозащитники 50 раз пытались возбудить против ЦБЖ уголовные дела, но получали отказ.

— Наше учреждение немножечко не за права животных борется. Мы на страже здоровья людей стоим. Мы работаем так, как все цивилизованные страны решили. Мы в своё время тоже, в 2000 году пообщавшись в Москве с центром защиты прав животных «Вита», пришли в мэрию и сказали, что стерилизация — наше всё, что животных нужно стерилизовать и выпускать. С 2005 по 2008 год мы работали по программе ОСВ (отлов — стерилизация — возврат). За три года мы получили колоссальное увеличение числа животных. Потому что программа ОСВ может работать только там, где единовременно стерилизуют не менее 80% популяции. Кроме того, мы на своём опыте убедились, что после удаления у животных женских органов женские гормоны перестают поступать в кровь, а мужские, наоборот, начинают поступать активно — в результате резко повышается агрессивность животных. И в конце 2011 года мы совместно с департаментом ЖКХ написали официальное письмо, что программа стерилизации у нас в Ростове полностью провалилась.

Сейчас в ЦБЖ применяют программу ОСВ, но, по словам Александры Сорокиной, выпускают только кошек, привитых от бешенства. Выпускают также и небольшое количество собак, но только в тех случаях, когда собака живёт при дворе, под ответственность конкретного человека, готового отвечать за последствия. А таких людей совсем немного.

По словам Александры Сорокиной, зачастую усыпление — единственный выход.

— У нас в месяц бывает около 30 таких вызовов, когда мы вынуждены усыплять животных на месте. Это нападения, покусы, агрессия, угроза жизни.

В центре есть патрульная машина, которая совершает объезд главных улиц города, в том числе собирая трупы животных, сбитых машинами. Но инициаторами большинства отловов становятся сами люди.

Александра Сорокина рассказала, что, например, отлов и усыпление собак на одном из городских рынков ЦБЖ проводил по инициативе администрации рынка (этот отлов стал поводом для жалобы, которую зоозащитники приложили к иску). Ведь согласно закону, во-первых, собаки, обитающие на территории рынка, автоматически становятся собственностью дирекции, а во-вторых, по всем нормам животным не место в торговых павильонах, где торгуют продуктами питания.

Также ростовчане часто жалуются, что во дворах многоквартирных домов обитают бездомные собаки, прикормленные сердобольными жильцами. Такие собаки сбиваются в стаи и пугают детей.

— Пока у нас не будет закона, по которому ответственность будет нести именно владелец животного, мы будем продолжать отлавливать и усыплять собак, — прокомментировала Александра Сорокина. — Потому что эти собаки не востребованы, не нужны. Собак усыпляют во всем мире — даже породистых, даже самых замечательных. Ни одна капиталистическая страна мира не может себе позволить их пожизненное содержание. Мы посчитали, что полугодовое содержание того количества собак, которое мы отлавливаем, обойдётся городскому бюджету в 782 миллионов рублей! В Германии, Англии и прочих странах — передержка от 14 до 45 дней. Так везде: не востребованы — усыпляют.

Что же касается использования препарата «Адилин», то, по словам Александры, все зависит от дозировки. Его 50-процентный раствор вызывает мгновенную смерть, а 2-процентный раствор используется при операциях как наркоз.

В конце ноября в Краснодарском крае состоялся суд, который признал деятельность «Службы Бася» законной, использование «Адилина» — допустимым, а передержку в течение 6 месяцев — не обязательной.

 

 

Обратная сторона зоозащиты

Александра Сорокина считает, что обвинения зоозащитников происходят из незнания ситуации. Призывая запретить отлов, они просто не представляют себе возможных последствий.

— То, что делают зоозащитники... Я не знаю, может быть, они делают это неосознанно. Но тут явно идёт подмена понятий: вместо любви к животным выходит нечто другое. Например, в Сочи люди борются за то, чтобы на улицах были бродячие животные. И это накануне Олимпиады! В Сочи «убили» службу отлова, в судебном порядке запретили им работать. Это притом, что бешенство начало распространяться по России именно с Сочи. Пока там не работал отлов, было до 100 случаев бешенства в год, умирали люди. В Ростове тоже благоприятная среда для развития бешенства. А впереди чемпионат мира. Запретили работать службе отлова в Таганроге. А ведь это был единственный город в области, где с 30-х годов не было ни одного случая бешенства! За год, пока не работает отлов, уже зафиксировано 2 случая.

По мнению Александры, волонтёры и зоозащитники в своей деятельности не всегда руководствуются интересами животных, а зачастую преследуют корыстные цели.

— Всех зоозащитников сюда приглашали помогать, сотрудничать. Раньше они собирали деньги то на одно, то на другое — на лекарства, стерилизацию, передержку. А в ЦБЖ ничего собирать не надо — здесь есть все условия для лечения, кормления, стерилизации. Люди смекнули, что на этом не заработаешь, и стали отпочковываться. Вначале одни отделились, потом другие. То же самое случилось и с Обществом защиты животных, учредителем и первым президентом которого, к слову, когда-то была именно я. Наташа Демичева (Наталья Демичева, действующий президент Общества защиты животных. — Прим. авт.) просто обиделась, что ей не дали провернуть аферу. Мы в своё время договорились, что ЦБЖ будет бесплатно стерилизовать животных, которых приносят волонтёры. Но после нескольких операций нам позвонили люди, владельцы этих животных, и сообщили, что с них взяли деньги — за доставку, за транспортировку, за стерилизацию. То есть за то, что мы делали бесплатно, Наташа брала деньги. После этого мы прервали с ней отношения.

Приводя пример жестокости, на которую способны мнимые зоозащитники ради наживы, Александра рассказала историю петербургской собаки по кличке Бонус. Это дворняжка, которую нашли с перемотанными проволокой лапами. Проволока пережала кровеносные сосуды, у собаки начался некроз задних конечностей.

— Бонуса принесли в клинику — и пошла мощнейшая пиар-кампания. Открывали счета, стали собирать деньги… Бонус жил в клинике, стояла веб-камера, и его жизнь показывали в интернете. У животного три с половиной месяца шла гангрена, собаку по кусочкам резали все выше и выше, и через три месяца она умерла. На её лечение собрали больше трёх миллионов! Куда делись эти деньги?

Точная сумма, собранная на лечение Бонуса, неизвестна, но некоторые интернет-источники называют рекордную цифру — 4 миллиона.

После смерти Бонуса зоозащитники пытались начать сбор денег на памятник собаке, но эта идея уже не сработала.

— Им интересны собаки увечные, демодекозные (демодекоз — паразитарное заболевание кожи. — Прим. авт.). Им чем страшнее, тем лучше! Почему? Потому что таких собак жальче, на них больше соберёшь денег. У нас есть сведения, что по 70 тысяч откатывали тому куратору, который собирал деньги.

По словам Александры, наживаются волонтёры не только на сборе средств на лечение, но и на стерилизации.

— Клиники работают на откатах. Периодически они между собой цапаются — и такие истории всплывают. Клиники за стерилизацию назначают цену 1500 рублей, 700 рублей берет клиника, а 700 или 800 рублей — так называемый куратор, который обо всем договорился.

Впрочем, Александра Сорокина не считает, что абсолютно все волонтёры и зоозащитники ищут наживы.

— У них есть такие вот кураторы, которые на этом деле навариваются, а есть рабочие «хомячки», которые на эмоциях, на любви к животным организуют все эти сборы,— в заключение говорит Александра.

 

В приюте при ЦБЖ кошки и собаки живут годами

В приюте при ЦБЖ живут кошки и собаки. Тут и щенки, и котята, и взрослые животные, породистые и не очень. Кого-то подобрали на улице, кого-то сдали хозяева.

Александра Сорокина отмечает, что в ЦБЖ не усыпляют животных, у которых есть шанс найти хозяев. Хотя таких случаев немного. Охотнее всего берут котят и маленьких пушистых дворняжек — таких, что могут сидеть во дворе дома на цепи и не мёрзнуть.

— На деньги, выделяемые нам городским бюджетом, животное можно содержать в среднем три дня, от силы четыре-пять. То есть три дня мы держим животных за счёт бюджета, а дальше — за счёт благотворительных пожертвований. Деньги мы стараемся не брать — берём корма, крупы, консервы... Люди помогают, приходят, приносят корм. Есть животные, которые за время пребывания у нас так нам полюбились, что мы не можем с ними расстаться.

Действительно, в приюте не все животные сидят в вольерах. По центру свободно гуляют собачки и кошки. Тут живёт трёхлапая кошечка Пуля, которую выходили работники центра, пёсик Скуби — непонятной породы, но очень жизнерадостный и симпатичный. Среди обитателей приюта есть и большой королевский пудель, который ото всех требует ласки и в знак признательности протягивает лапу. В одной клетке сидят две слепые кошки, над которыми поиздевались живодёры. Раньше кошки жили у одной пенсионерки, но со временем ей стало тяжело ухаживать за слепыми питомицами. В отдельном помещении — две большие собаки. Одну из них сотрудники центра спасли от рака, сейчас она поправляется. Вторая — стаффордширский терьер, он здесь уже два года. Он тоже страдал от многочисленных опухолей, а теперь здоров. Но отдать кому-то взрослого стаффорда сотрудники боятся: с такой собакой мало кто справится.

— Мы просто не можем расстаться с этими животными. Мы готовы их отдать, но только в хорошие руки. Наши сотрудники их выкормили и выходили. А зоозащита говорит, что мы усыпляем всех без разбора... — сетует Александра.

Удастся ли зоозащитникам доказать жестокое обращение с животными и факты нарушения закона, пока неясно. У сотрудников ЦБЖ своя правда, у зоозащитников — своя. Во всём этом сегодня предстоит разобраться суду.