В галереях Ростова не хотят выставлять красочное дно

Во все времена считалось, что художники, (наряду с другими людьми творческих профессий) наиболее остро ощущают дух времени и более болезненно переживают социальные потрясения. Влияет ли на творчество современных молодых художников неспокойная политическая обстановка в России и можно ли творить свободно и при этом зарабатывать на жизнь, журналист donnews.ru спросил у ростовского художника Евгения Пса.

Для объективного взгляда на мир синичке достаточно и одного глаза

— Евгений, ты часто изображаешь на улицах города одноглазую синичку. Что это за персонаж?

— Синичка — одноглазый персонаж, ей хватает только одного глаза для объективного взгляда на мир. Чаще всего она настроена позитивно и просто всех приветствует.

— Но ведь иногда она бывает недовольна, например, неким Утиным...

— Если брать синичку как единицу общества, как нечто пернатое, то есть и некий Утин, который самый главный. И синичке он не очень нравится, она возмущена.

— Как она вообще появилась на свет?

— Всё началось с моего друга, который однажды, занимаясь велоспортом, сломал руку. Перелом был очень серьёзный, и друг всё время проводил дома. Однажды он захотел сделать кормушку для синичек. Он долго её делал — делал, делал, но ничего у него не получалось. Каждый день, чтобы его подбодрить, я рисовал ему этих синичек, вроде как синички спрашивают: где там корм? Мы просто веселились, текст каждый раз менялся, в зависимости от обстоятельств. И понеслось. Теперь синичка — самостоятельный персонаж и появляется повсюду. Сейчас, например, она отправилась на выставку современного искусства в Москву. Отправилась туда она в виде плаката — это одна из популярных сейчас разновидностей стрит-арта.

— У тебя есть ещё картина, где молодой человек бросает бутылку с зажигательной смесью...

— Да. Картина называется «2011 год». Она была посвящена народному возмущению. Во многих странах были вспышки протеста, народ защищал свои права, пытался чего-то добиться от власти.

— Сейчас достаточно неспокойное время. В России назревают протестные движения. Как в творческой среде Ростова отражаются эти настроения?

— Эти настроения не могут не выражаться. Я стараюсь не особо лезть во всё это, но я возмущён многим, всей этой несправедливостью, это выливается в картины, в объекты стрит-арта, которые позволяют донести свою точку зрения многим людям. И мои друзья и соратники из творческого объединения «Зеленушечка», они тоже возмущены. Я периодически прихожу к каким-то социальным картинам, но они никому не нужны, это твой внутренний крик. Людям понятнее что-то более банальное — домики, котики, ростовские пейзажи — тут все понятно и так классно, зачем им смотреть на чувака, который кидает «Коктейль Молотова». Хотя это всё есть, и забывать про это нельзя.

— Ты как раз недавно презентовал выставку на социальную тему...

— Да, она называлась «Гулять босиком» и была посвящена бродягам. Первый бродяга был просто придуман, потом я стал зарисовывать с натуры. Я начал потихоньку зарисовывать людей на улицах, а бродяги, мало того, что очень колоритные персонажи, так им ещё и некуда спешить и с ними даже можно поговорить. Мне хотелось задать дух свободы. Гулять босиком, значит, что ты скидываешь обувь и идёшь, освобождаешься. Социум немножко давит на нас всех, но встречаются люди, которые уходят от социума, они очень талантливы и живут нищенским образом. Недавно общался с такими вот дауншифтерами в Коктебеле. Они живут в палатках, творят, но в основном занимаются глиной, потому что рисовать в таких условиях не очень получается. Они продают свои поделки из глины, трубки, музыкальные окарины и они этим живут, они ушли от социума. Но я хотел показать в своей серии непосредственно бродяг из андеграунда Ростова. Выставку было трудно устроить. Галерейщики долго не хотели выставлять серию, потому что это всё-таки красочное, но дно.

— Уход от социума сейчас очень модная тема. Может быть это уже тенденция?

— Нет, просто у человека внутренне накипело, и он бросает всё и уходит. Это далеко не тенденция: мало кто решится бросить все. Мы только периодически уходим от повседневности, на недельку в отпуск, и всё равно возвращаемся к обычной жизни.

Современный Ростов «делают» те, кому за 25

— Сейчас очень популярен стрит-арт...

— Да, и, к сожалению, очень много глупого стрит-арта. Это печально, потому что когда я начинал рисовать баллонами, их было очень трудно достать. Сейчас все доступно и многие считают стрит-артом простой бомбинг. Бомбинг — это быстрое нанесение некачественного изображения. Вы, наверняка, видели по городу какие-то слова. Такие надписи зачастую не несут никакой информации и только загрязняют город, это печально. Можно взять баллон и написать всё, что угодно.

— В мэрии Ростова, помнится, была встреча, на которой ростовским художникам обещали предоставить стены для легального нанесения рисунков. Чем же дело закончилось?

— Мы пытались предложить какие-то проекты, но нам никогда не дадут возможности рисовать то, что хочется. Никто не собирается предлагать какие-то аморальные сюжеты, но просто хочется иметь возможность выразить свою точку зрения в формате рисунка. Единственное, что сделала мэрия — дала возможность легально нарисовать на стенах под мостом на Нагибина. Но я уверен, что изначальную идею очень сильно подкорректировали. Бороться со стрит-артом, давать легальные стены, а потом вмешиваться в творческий процесс нельзя, хотя в Ростове очень много талантливых художников, которым просто негде себя реализовать.

— В Ростове уже два раза проходил фестиваль современного искусства. Там, кажется, была возможность реализовать свои идеи?

— Да, в прошлом году там давали возможность сделать рисунки, но эскизы также отбирали. К сожалению, сейчас тот двор, где были созданы объекты стрит-арта, закрыт и многое уже уничтожено. Но стрит-арт — это вообще не долговечное искусство, он может быть закрашен уже на следующий день. Или же ты нарисовал рисунок, а на следующий день там кто-то и тэг свой поставил или что-нибудь подрисовал. Одно время можно было рисовать за Публичной библиотекой, и я сделал там трафаретных рыбок смешных, а потом кто-то взял и пририсовал им красные глазки. А рядом весело объявление, уже размокшее, старое, и кто-то не поленился и написал маркером: «Зачем рыбу испортил, урод!» Я прочитал, и мне стало так приятно и забавно.

— Кто в основном интересуется искусством, устраивает какие-то события, что-то придумывает в Ростове? Молодёжь или всё-таки люди старшего поколения?

— Ростов расшевелился немножечко, меня это радует. Все-таки сейчас общаешься с молодёжью по 16 лет, у них совершенно другие тараканы в голове. А вот люди, которым сейчас за 25 и начинают формировать наш Ростов. Например, активно развивается велодвижение. Jazzy Bike — это люди, которые ввязались и стали потихонечку формировать эту культуру.

Старый Ростов медленно рушится

— Сейчас много говорят о старом Ростове, о том, что часть домов давно пора снести, а часть давно пора отреставрировать. Ты, как художник, как к этому относишься?

— Я очень люблю старый Ростов. Бывают, когда ты находишь редкие минутки умиротворения и просто ходишь по старым улицам Ростова. Например, по Донской. Там очень много уникальных домов, которые, к сожалению рушатся. Я фотографирую по возможности. В Ростове есть тенденция к утрате истории. А ведь в старых кварталах много интересного.

— Например?

—Мало кто знает, но в Ростове на некоторых домах еще сохранились кольца для привязи лошадей. Я сделал целую серию фотографий. Я спросил у одного человека в Нахичевани — у него на воротах сохранились два кольца. Он рассказал, что кольца остались ещё со времён его прадеда, который держал лошадей, и он решил сохранить эти кольца на память. Особой ценности эти кольца не представляют, но они являются свидетельством того, что в Ростове раньше была совсем другая жизнь. Старый Ростов прекрасен, и мне очень печально смотреть, как он рушится. Каждый дом со своей историей. Многие в Ростове занимаются поиском сокровищ. Как только дом расселяют, начинаются поиски. Иногда даже через много времени можно найти какие-то старинные бутылочки, флакончики, и ещё многие вещи. Например, печные задвижки, и все они красивы и уникальны. И всё это снимается и продаётся на рынках у старьёвщиков.

— А ты ходишь к старьёвщикам? На блошиный рынок?

— Блошиный рынок в Ростове растоптали. Мне очень обидно было, когда старых бабушек гоняли. Это не коммерческая жилка выгнала их на эту улицу, это безысходность. Однажды я даже купил пять шкурок суслика у бабушки. Это была весна, шёл мокрый снег. Бабушке было лет 80, она продавала на кулёчке какие-то кусочки меха. Она рассказала, что когда-то её муж охотился в Ростове. Для меня это было удивительно: я не знал, что в Ростове есть суслики. Я купил эти шкурки, потому что понимал, что если я не куплю их, то у неё никто их не купит. Мне очень обидно, что эти ряды разогнали — это для стариков был какой-то заработок и место для общения. Сейчас у них нет такой возможности. Говорят, что такая торговля — это антисанитария. Но если ты считаешь, что для тебя это грязно и ты это в руки не возьмёшь, то не ходи, не покупай это все.

— А что же стало со шкурками?

— Из шкурок я сшил мышек для своей кошки, она с ними играла.

— Что ещё можно найти интересного у старьёвщиков?

— Я собираю утюги ручной работы. Раньше их лили сами кузнецы, многие из них уникальны. Однажды я купил за 100 рублей утюжок у дедушки, а когда я его почистил, начал искать в интернете, и оказалось, что утюг из Мексики: наверное, много лет назад кто-то привёз его в подарок. И он до сих пор в моей коллекции.

Излечиться можно только по методу Ван Гога

— А где ты учился рисовать?

— Я учился практически как известный персонаж Хазанова, в кулинарном училище. Тоже своего рода искусство — красиво оформить блюдо, но я не пошёл работать поваром. Рисовать я нигде не учился. Я поступил в училище имени Грекова, хотел учиться и найти вечернюю работу, но работы с подходящим графиком не нашлось, и от обучения пришлось отказаться.

— Как же сам научился?

— Что-то всё-таки, видимо, заложено в человеке. У меня дед занимался резьбой по дереву, от него у меня остались инструменты, некоторые даже уникальные. Вот эта любовь к дереву, к резьбе, я считаю, передалась мне от него. А рисовать учился постепенно: развивал свою технику, узнавал что-то. Мне это интересно, я спрашиваю у людей, общаюсь с художниками, узнаю новые техники… Всё с опытом набирается.

— Будучи художником, можно заработать?

— Заработать этим трудно, особенно в Ростове. Здесь публика такая. Ростовчане не готовы много тратить, проще купить какую-нибудь картину из IKEA. Может быть, если бы была ниже цена, то покупали бы более охотно. Но я не ломлю цену на вещи, на свои картины, на статуэтки, на изделия из дерева. Но если уж продавать, то хотя бы за ту сумму, что покрыла бы стоимость материалов. Я не часто продаю картины и изделия. Чаще дарю, или меняюсь, если появляются интересные предложения. Многие мои знакомые зарабатывают, но все равно это не полноценный заработок. Чтобы заработать, нужно иметь имя, тебя должны знать не только в России, но и за рубежом. В рамках Ростова не заработаешь столько денег, чтобы полноценно содержать семью.

— Чем же ты зарабатываешь на жизнь?

— На жизнь я зарабатываю, работая художником-реставратором. Эту работу я нашёл несколько лет назад и стал учиться. Эта профессия послужила для меня своеобразным толчком. Одно время я метался между какими-то своими увлечениями и живописью. И в какой-то момент я просто решил, что пусть это никому и не нужно, но я буду заниматься именно творчеством. Я не стремлюсь заработать на своих картинах. Это, наверное, участь всех художников. Но это того стоит, потому что это твоё внутреннее состояние, ты болеешь этим. Бывает, что совсем мало денег, но ты всё равно идёшь и покупаешь холст...

— И как же излечиться от этой «болезни»?

— Излечиться можно, наверное, только как Ван Гог. Он застрелился.

Беседовала Алина Ключко

Комментарии для сайта Cackle