В 2015-м году председатель Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда Вячеслав Александров ждёт большого числа дел о банкротстве предприятий. О том, как экономический кризис скажется на работе арбитражных судей и каковы особенности ростовских истцов, Вячеслав Александрович рассказал редактору donnews.ru Марине Поюровой.
— Вячеслав Александрович, из-за чего чаще всего возникают экономические споры?
— В компетенцию нашего суда входит проверка законности и обоснованности судебных актов Арбитражного суда Республики Адыгея, Арбитражного суда Краснодарского края и Арбитражного суда Ростовской области. В 2014 году к нам поступило более 21 тысячи апелляционных жалоб. Нами рассмотрено более 17 700 дел. Из них 400 дел поступило из Арбитражного суда Республики Адыгея. Основную нагрузку нам дают дела Краснодарского края — почти 60% (9 724 рассмотренных дел). Всё остальное — дела Ростовской области (7 589 рассмотренных дел).
Ростовская область и Краснодарский край — сложные во всех отношениях регионы. Здесь возникают все виды споров. Последние годы возникали споры, связанные со строительством олимпийских объектов. Здесь большой интерес к земле, и поэтому много споров было связано с установлением земельных границ, межеванием, предоставлением земельных участков для строительства, приватизацией земельных участков, арендой земельных участков сельскохозяйственного назначения, совершением сделок с земельными долями, предоставлением земельных участков для рекреационных целей.
В Ростовской области больше, чем в Краснодарском крае, частно-правовых споров между предприятиями.
— По поводу чего?
— Имущества. Ожидаем, что скоро начнутся дела о банкротстве предприятий, которое связано с кризисом. Много предприятий, которые набрали кредитов, надеялись, что вылезут из кризиса, но так и не вылезли, а сейчас движутся к банкротству.
Также много случаев, когда вовремя не рассчитываются за услуги. Здесь, наверное, надо говорить о низкой культуре ведения бизнеса. В России остался менталитет советского периода — взял и не отдал, «всё общенародное». Люди никак не осознают, что если получил товар, то за него нужно заплатить. Заплатил — нужно товар поставить. Культура торговли почему-то не сложилась.
И ещё одна особенность: нам очень сложно в Ростовской области побудить участников спора решить дело мирным способом. Причём неважно, речь идёт о 100 рублях или 100 миллионах, всё равно люди не хотят между собой договариваться. Стороны не заинтересованы в продолжении совместного бизнеса. У них есть желание друг друга наказать, отомстить.
В Краснодарском крае люди помягче, там иногда соглашаются, находят общий язык.
— В других регионах больше дел заканчиваются мировым соглашением?
— Да, к примеру, во Владимирской области до 35% дел заканчиваются утверждением судом мирового соглашения. А здесь люди жёстче, почему-то утерян купеческий дух. Слово потеряло своё значение. Раньше люди боялись, что кто-то узнает, что они не заплатили или не поставили товар, а сегодня почему-то живут одним днём, не заботятся о репутации. Из-за какой-то мелочи обжалуют дела. Зачастую теряют в ходе судебного процесса гораздо больше денег, чем выигрывают, но судятся до упора.
В законе сказано, что судьи должны примирять стороны, чтобы те могли дальше продолжить сотрудничество. Но как только мы начинаем упоминать о мировом соглашении, стороны начинают подозревать, что суд в чём-то заинтересован. Многие начинают заявлять отводы составу суда, жаловаться председателю суда, грозить жалобами в Европейский суд по правам человека, в Верховный Суд Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации, Президенту Российской Федерации.
— Какие яркие и интересные дела прошлого года вы бы выделили?
— В прошлом году, к примеру, в Ростове завершили рассмотрение дела, фабула которого в следующем. Должностное лицо одного из вузов вместе с сыном, занимавшим высокую должность в правоохранительных органах, захватили земельный участок, находящийся в федеральной собственности и предоставленный для расширения базы учебного заведения. На захваченной земле построили заправочную станцию. Через несколько лет, после смены руководства вуза, выяснилось, что земельный участок для строительства заправочной станции предоставлен незаконно, а сама АЗС является самовольной постройкой. Мы поддержали решение первой инстанции о сносе самовольной постройки. Уволенный работник вуза и его сын посчитали, что понесли убытки, и хотели взыскать около 60 миллионов с учебного заведения и администрации города.
— Как вам региональное законодательство в сфере экономики? Насколько, на ваш взгляд, оно отвечает сегодняшнему дню, помогает ли в судебных спорах?
— Три-четыре года назад были вопросы, связанные с тарифами на подключение электричества, горячей и холодной воды. Верховный суд Российской Федерации, рассмотрев соответствующие заявления, пришёл к выводу, что при установлении тарифов не было допущено значимых нарушений законодательства. Но ростовский бизнес протестовал... Мы же, рассматривая споры о взыскании платы, рассчитанной на основании этих тарифов, видели, что чрезмерно высокие тарифы губительны для бизнеса.
Но с приходом новой команды губернатора ситуация изменилась. Сейчас очень осторожно к этому подходят, и со стороны бизнеса таких жалоб нет. Хотя административные барьеры для бизнеса есть.
— Как кризисы в экономике влияют на тематику ваших дел, их количество?
— Если за весь 2008 год мы рассмотрели 6 тысяч дел, то в прошлом году их было уже почти 18 тысяч. Число дел и апелляционных жалоб резко увеличивается. В нынешнем году дел будет значительно больше, особенно связанных с банкротством предприятий.
— Велика ли нагрузка на судей?
— В среднем судья рассматривает 63 дела в месяц вместо положенных 15-18 дел. Это означает, что, работая без выходных, каждый календарный день месяца судья должен изучать, анализировать и изготавливать окончательный судебный акт по 2 делам. При этом судьи арбитражного апелляционного суда рассматривают дела, по общему правилу, коллегиально – по трое судей. Не менее 4 рабочих дней в неделю судья проводит в судебных заседаниях. Количество заседаний, назначаемых на один день на доклад одному судье, варьируется от 30 до 45. Фактически судья изучает дела во внерабочее время, после окончания судебных заседаний и в выходные дни. Бешеная нагрузка влияет как на качество судебных актов, так и на само восприятие процесса со стороны участников. Судья должен дать возможность участнику спору высказаться, всё рассказать. А мы не можем этого позволить, потому что тогда до пяти утра будем рассматривать дело.
— Есть возможность увеличить штат судей, зная прогноз на 2015 год?
— К сожалению, нет. Нам дают прогноз, что кризис закончится в 2018-2020 годах и раньше этого времени мы не получим возможности увеличить штат судей. Поэтому процессы иногда проходят до полуночи.
Было несколько жалоб: судьи заканчивали рассмотрение дел в 24 часа, после этого адвокаты писали жалобы в Москву о том, что в суде нарушаются основы Конституции, трудового законодательства. Летом и в декабре, когда идёт резкий рост дел, судьи назначают по 50 дел в сутки! Адвокаты просят наказать меня и судей.
— Какова в среднем зарплата судьи арбитражного апелляционного суда?
— 93-95 тысяч рублей.
— Это выше, чем у судей арбитражного суда субъекта Российской Федерации?
— На десять процентов.
— Как вы боретесь с коррупцией, ведь зачастую судьи рассматривают многомиллиардные дела? Как устоять перед соблазном?
— Мы стараемся принимать на работу только очень умных, грамотных, честных и принципиальных людей. За все годы, что я проработал, ни разу не видел, чтобы грамотный, умный юрист брал взятку.
— Почему?
— У них совсем другой профессиональный азарт, им интересно правильно разрешить спор. Конечно, были случаи, когда на судей выходили с предложением взятки адвокаты, но судьи сразу докладывали мне, и руководство суда принимало меры, направленные на противодействие коррупции.
Кстати, умный и толковый адвокат никогда не скажет, что пойдёт к судье. Для него это унизительно. Квалифицированный представитель сам может успешно защищать интересы клиента по делу.
Главное, чтобы в процессе участвовали грамотные юристы и умные судьи. Если их набрать, они никогда не пойдут на коррупционные шаги или злоупотребление.
Меня больше беспокоит другое: мы очень долго работаем при большой нагрузке. И я боюсь, что люди выдохнутся. Боюсь, что из-за большой нагрузки нам придётся брать не того, кто нам подходит, а того, кто согласится. Это очень опасно.