Продвинутый

Голубкина Вера Петровна, женщина средних лет, но ещё не растерявшая женской привлекательности, открытая и добрая, располагала к себе людей. Она работала врачом-неврологом в городской поликлинике. В коллективе все называли её «мать Тереза» за добросердечие и готовность оказать помощь любому, кто в ней нуждался. Дома она рассказывала мужу о бедах и проблемах своих коллег, тот снисходительно посмеивался и поучал: «Всех не облагодетельствуешь. Побереги своё сердце для родных и близких». Но Вера Петровна свою натуру вечной благодетельницы изменить не могла. Выходя из дома, она всегда проверяла наличие мелочи в сумочке, так как знала, что обязательно встретит кого-нибудь с протянутой рукой на своём пути. Казалось, люди, просящие милостыню, заранее знали маршрут её движения и верно занимали исходные позиции. Муж, убеждённый прагматик и реалист, предупреждал её, что криминал заставляет опустившихся личностей и инвалидов попрошайничать на улицах, а затем забирает себе львиную долю подаяний, оставляя бедолагам одни крохи. Но Вера Петровна считала, что она может определить тех, кто действительно дошёл до черты и нуждается в её помощи, а кто — участвует в организованном промысле. Жизнь сегодняшняя нелегка, считала она, и надо помогать тем, кто в этом нуждается.

Вера Петровна искренне удивилась, когда на отдыхе в благополучной Германии ей пришлось на улицах Штутгарта и Кёльна бросать центы в протянутые кружки просящих милостыню. «И здесь они меня достали», — сетовала Голубкина. Нищие, как и у нас, стояли со скорбными лицами и потухшим взглядом. Некоторые выставляли напоказ свои увечья.

Вера Петровна обратила внимание на особый вид попрошайничества, в которое вовлекались животные. Не раз ей на глаза попадались крепкие дядьки, рядом с которыми на подстилках лежали собаки — как правило, крупные, ухоженные, с ошейниками. Они провожали прохожих печальными человеческими взглядами, взывающими о сочувствии им. Братьям нашим меньшими так хотелось побегать, порезвиться, обнюхать всё вокруг, считывая тем самым информацию, кто и с какими намерениями здесь пробегал. А им вместо этого приходится лежать прикованными к месту возле плошки, куда любители животных бросают звонкие монетки на пропитание им и хозяевам, да ещё последним — на алкоголь. Поневоле заскучаешь от подобной безысходности. «Слава богу, подобное истязание животных в нашем отечестве не привилось», — с удовлетворением отмечала Голубкина.

Однако в нашей стране получил распространение другой вид откровенного вымогания денег, нагловато-напористый, сродни гоп-стопу. Однажды Вера Петровна после работы зашла в небольшой магазин, находящийся в шаговой доступности от своего дома, чтобы купить молочные продукты и хлеб. Возле прилавка возвышался высокий, прилично одетый мужчина.

— Я вас от души приветствую, — раскатисто пробасил он при виде Голубкиной.

— Здравствуйте, — ответила она, несколько удивляясь такому радушию незнакомого человека.

— У вас есть брат? — услышала Голубкина и, сбитая с толку, ответила, что брат у неё есть.

— Это хорошо, — воскликнул мужчина, — тогда как брату субсидируйте мне тридцатку, а то просчитался. Проявите понимание. Компания меня ждёт, а я здесь застрял — не могу расплатиться.

Вера Петровна купила весь набор запланированных продуктов, а незнакомец назойливо твердил о брате, о том, что люди должны помогать друг другу, и тем самым мешал ей сосредоточиться на расчёте с продавщицей.

Голубкина взяла пакет и решила молча удалиться из магазина, однако нагловатый мужчина увязался за ней следом. Вере Петровне вовсе не захотелось оказаться с ним на тёмной улице. Сдерживая раздражение, она открыла сумку. Мельче пятидесятирублёвой купюры не оказалось. Досадуя на свою слабость, она протянула деньги настырному незнакомцу и не очень любезным тоном сказала:

— Возьмите!

Мужчина величественным жестом принял купюру и с видом оскорблённой до глубины души особы воскликнул:

— А вот хамить не надо!

Знаток человеческой психики Вера Петровна от такого пассажа просто оторопела. С её языка чуть не слетела фраза: «Ах, какие мы ранимые!» Но всё же она посчитала за благо молча удалиться. Дома Вера Петровна рассказала мужу о случившемся с ней происшествии, и они весело посмеялись.

— Мой тебе совет, — сказал её супруг, — рассчитывайся повсюду безналом банковской картой. А всем просителям отвечай, что наличных денег у тебя нет.

Как-то со своей подругой Кирой Ивановной, детским врачом, они зашли в кафе и расположились за столиком на открытой веранде. Они пили чай, ели пирожные и вели неторопливые душещипательные женские беседы. Мимо веранды по тротуару спешили по своим делам прохожие. Неожиданно из-за подстриженного кустарника, служащего своего рода живой изгородью, возникла голова парня со всклоченными вихрами. Лицо у него было красноватое, а с подбородка, как приклеенная, висела редкая бородёнка.

— Мадам, — учтиво обратился он к Вере Петровне, игнорируя её подругу, — поделитесь денежкой. Врать не буду: трубы горят. Если не опохмелюсь — помру!

Парень хрипло откашлялся.

Вера Петровна вздохнула и с почти искренним сожалением сообщила:

— Молодой человек, у меня денег нет — я рассчитываюсь по банковской карте.

— Нет проблем, когда есть онлайн! — оживилась голова над кустарником. — Сейчас сообщу номер, а вы киньте денежку со своего счёта на мой.

— Проходи, продвинутый попрошайка, — решительно вмешалась в диалог Кира Ивановна. — Если хочешь в ногу с прогрессом идти, то научись вначале деньги зарабатывать и с умом их тратить. Не позорь себя!

Парень ретировался, а подруги посмотрели друг на друга и рассмеялись. Затем Голубкина глубокомысленно изрекла:

— Подобные типы, видимо, и к цифровой экономике приклеятся.