Восемь суток в «красной зоне»: рассказ врача о вспышке коронавируса в одном из отделений БСМП Ростова

В конце мая сразу в нескольких отделениях ростовской БСМП были выявлены больные с коронавирусом. Отделения закрыли на карантин, однако всё это время там оставались как пациенты, так и медперсонал. О том, как развивались события в больнице, как там приходилось лечить и жить, donnews.ru рассказал Алексей Зачепа, который не только провёл 8 суток в «красной зоне», но и в одночасье превратился из врача анестезиолога-реаниматолога в заведующего отделением.

По словам Зачепы, сразу после прихода в город пандемии коронавируса в БСМП были приняты необходимые противоэпидемические меры: на входе в больницу организован температурный контроль, всех пациентов делили на имеющих и не имеющих признаки ОРВИ, ограничили посещения больницы родственниками больных и пострадавших. При малейшем подозрении на COVID-19 поступающим пациентам выполнялась компьютерная томография. В приёмном же отделении была организована обсервационная зона для больных разных профилей, где медперсонал изначально работал в противочумных костюмах. Это позволяло в остальных отделениях какое-то время ограничиваться ношением медицинских масок и халатов.

Однако сложность в том, что коронавирус, по словам Зачепы, иногда маскируется под хирургические заболевания. А именно на таких больных некоторые отделения БСМП и специализируются. В итоге коронавирус в больницу всё-таки попал.

Далее хронология событий такова. 11 мая в отделение анестезиологии и реаниматологии № 1 поступил больной с диагнозом «острый панкреатит» с энцефалопатией головного мозга. Выяснилось, что помимо панкреатита у него был и COVID-19.

Между 16 и 19 мая в пределах отделения анестезиологии и реаниматологии № 1 пневмоний не выявлялось. Хирургические отделения продолжали обычную работу, но поступали пациенты, у которых, вполне возможно, в инкубационном периоде был коронавирус. Все возможные меры противоэпидемического характера медперсоналом по-прежнему соблюдались — использовались маски, шапочки, халаты, перчатки.

Начиная с 20 мая сотрудники отделения начали заболевать и уходить на больничный. При обследовании у них выявляли двустороннюю вирусную пневмонию. Тесты на COVID-19, сделанные в независимых лабораториях, показали положительный результат. Основная часть инфицированных сотрудников в итоге отправилась в ковидные госпитали с поражением лёгочной ткани от 50%.

В эти же дни и вплоть до 25 мая началось массовое тестирование всех сотрудников и пациентов на коронавирус. Результаты оказались в основном отрицательными, хотя клиническая картина говорила об обратном. В итоге тесты переделывались по 2-3 раза.

— Связано ли это с качеством тест-систем или с уровнем вирусной нагрузки в условиях стационара, установить вряд ли возможно, — говорит Зачепа.

По его словам, с 20 мая по 3 июня в отделении ежедневно наблюдалось от 3 до 5 пациентов с клиникой типичной ковидной пневмонии. Каждого из них старались изолировать, но постоянно обнаруживались новые.

26 мая заболел заведующий отделением, оставив рапорт об исполнении его обязанностей Ириной Ефросининой. Однако 27 на больничный ушла и она, после чего функции и. о. отдельным рапортом передали Алексею Зачепе.

— В тот день в 7 утра позвонила Ефросинина, которая шипящим и хрипящим голосом сказала, что в таком состоянии выйти на работу она не может и я теперь и. о. Ещё через 15 минут позвонил завотделением и сообщил, что рапорт на моё назначение уже готов. В итоге на работу я пришёл в качестве завотделением, — вспоминает Алексей.

Утром 28 мая на планёрке замглавврача по хирургической работе объявил о необходимости обсервации и роспуске части медперсонала по причине высокой заболеваемости в отделении. В отделении предлагалось оставить лишь двух врачей - меня и Карасёва, а также 5 медсестёр и санитарку. С 11:00 28 мая отделение анестезиологии и реаниматологии № 1 БСМП Ростова перешло на карантин и обсервировалось — вход и выход из него закрыли для всех. На этот момент отделение было заполнено полностью, в нём находилось 13 пациентов.

Решение остаться в «красной зоне», взвалив на себя ещё и обязанности заведующего отделением, Алексей героическим не считает.

— Выхода не было. Есть пациенты и их надо лечить. Согласились потому, что больше было некому. Грубо говоря, это был мой долг, — говорит он.

Тогда же были приняты первые решения касательно изменений в работе отделения.

— Когда всё началось и я увидел на КТ у пациентов явные признаки поражения лёгких ковидного характера, хотя тесты были отрицательными, мной было принято решение одеть всех сотрудников в противочумные костюмы. Дальше работали только в них, — говорит он.

Медперсонал отделения анестезиологии и реаниматологии № 1 БСМП Ростова во время обсервации

Ранее, сразу после объявления обсервации, Алексей написал рапорт на имя главврача БСМП Александра Пономарёва о необходимости поставки в отделение дополнительных комплектов СИЗов, средств санобработки, а также других средств защиты, вплоть до перчаток с высоким рукавом, так как обычно в работе использовались хирургические перчатки с низким рукавом, которые к тому же легко рвутся (их приходилось надевать по 2-3 комплекта). Всё это было сразу же предоставлено.

— Хочу сказать, что всё, о чём мы просили руководство больницы, нам предоставлялось сразу же. Через начальников медицинской части все вопросы решались практически моментально, — рассказывает Зачепа.

Проблем с едой также не возникало — для больных она готовилась в пищеблоке, а для медперсонала трижды в день ко входу в отделение подвозили тележку, на которой было всё необходимое: молочные и мясные продукты, каши, фрукты, сухпайки и так далее. Такое отношение Алексей считает заслугой именно главврача БСМП.

Однако и без сложностей не обошлось.

— Были проблемы с отношением со стороны персонала других отделений, в том числе по части доставки крови. Звонил смежным хирургам, чтобы принесли кровь, а нам отказывали. Говорили, что мы заразные, что от нас только инфекцию носить. Звоню администратору больницы — там то же самое. В итоге приходилось обращаться к начмедам, и тогда всё решалось за считанные минуты, — рассказывает Алексей.

Были проблемы и внутри отделения:

— По правилам карантина после выхода из палаты с ковидными пациентами полагается искупаться. Но в какой-то момент наш душ сломался. Чтобы починили, приходилось звонить опять же начмеду, потому что в отделение никто не хотел идти.

Внутри коллектива отделения при этом, говорит Зачепа, всё было более-менее хорошо. Несмотря на усталость и постоянное нахождение рядом друг с другом, никто ни разу не поругался, все пытались как-то друг друга поддержать, очень сильно выручало чувство юмора. Касалось это и пациентов, которых не только лечили, но и помогали им решать какие-то бытовые вопросы — к примеру, сделать и принести им чаю.

Главная же проблема была связана с общей усталостью коллектива отделения, запертого «в четырех стенах». Спать зачастую приходилось всего по 2-3 часа. Добавляла сложностей и необходимость соблюдать противоэпидемические меры.

— Во время обхода, чтобы зайти в палату, надо надеть противочумный костюм, а потом его снять. Перед следующей палатой — то же самое. Это нужно, чтобы не было перекрёстной инфекции, потому что помимо ковидной у нас была ещё и хирургическая инфекция в силу специфики отделения. То есть передаваться могут и те заболевания, с которыми пациенты, собственно, к нам и поступили — хирургическая гнойная патология, чистая патология, имеющая гнойную подоплёку, и так далее. Всё это занимало время и требовало усилий, — рассказывает Зачепа.

Алексей Зачепа

Кроме того, в отделении круглые сутки повсюду работали кварцевые лампы, а перед каждым помещением лежали вымоченные в хлорке тряпки, на которые обязательно нужно было наступать. Всё это было крайне тяжело.

— А мне теперь нужно было не только лечить, но и в качестве и.о. завотделения решать множество административных вопросов: договариваться со смежными отделениями, всё время что-то где-то выискивать для работы, отвечать на звонки по нескольким телефонам, которые не замолкали даже ночью, постоянно писать и переписывать различные рапорты и так далее. Иногда, конечно, хотелось всё бросить. Но пересиливал себя, пытался отвечать каждому вежливо и лаконично. А затем, когда бы ни «упал без сил», приходилось вставать в 7, потому что надо позвонить на пульт охраны, так как в нашем отделении находится самое большое хранилище наркотических средств, — вспоминает Алексей Зачепа.

Случались и нестандартные ситуации с лечением. Так, у одной пациентки, которая поступила в отделение с терминальным поражением печени (цирроз), внезапно открылось внутреннее кровотечение из варикозно расширенных вен пищевода. Её состояние удалось стабилизировать. Однако вскоре КТ показало наличие у неё двусторонней вирусной пневмонии. После этого во время одного из обходов, она пожаловалась на резкую боль в правом ухе.

— Я не ЛОР, нужна была консультация специалиста. Если это отит, то на фоне пневмонии в трёх шагах ждёт менингит. В общем, пациентке нужна была срочная помощь, и пришлось договариваться через начмедов о том, чтобы к нам срочно приехал ЛОР из ЦГБ, — рассказывает Алексей.

Обсервация длилась 8 суток до 5 мая. За всё это время, говорит Зачепа, все пациенты получили полноценное лечение и «прошли с положительной динамикой».

— Все больные были переведены в ковидные госпитали с положительной динамикой, в сознании, и говорили нам «спасибо». К середине июня у всех сотрудников отделения коронавирус выявлен не был. Все чувствовали себя хорошо, температура тела ни разу не повышалась. На сегодняшний день мы все проходим обследование как контактные, сидим по домам на самоизоляции. Нам удалось невозможное — за время обсервации мы не потеряли ни одного больного, добившись тем самым нулевой смертности.

Алексей Зачепа вместе со старшей медсестрой покинули отделение позже всех — 6 июня, так как нужно было сдать под охрану ту самую «наркотическую комнату». После этого во всех помещениях была проведена тотальная дезинфекция. Сейчас отделение вновь работает в обычном режиме. Медперсонал, который провёл 8 суток в обсервации, по истечении двухнедельного срока самоизоляции и в случае неподтверждённого коронавируса вернётся на рабочие места.

Что касается в целом ситуации с коронавирусом, то, к примеру, в действенность ношения медицинских масок Алексей Зачепа не верит. По его словам, для COVID-19 отверстия в обычной маске — всё равно что туннели для поезда.

— Когда в городе всё только начиналось, я собрал все свои старые джинсы, разорвал и попросил маму сшить мне маски. Там ткань более-менее плотная, и если её смочить дезинфицирующим раствором, то это уже что-то. А так, конечно, защитят только специальные респираторы.

Он также говорит, что «пережив этот восьмисуточный ад», с удивлением наблюдает с балкона своей квартиры обилие машин на дорогах, гуляющих по улицам людей и мамочек на детских площадках.

— Меры, которые были приняты в Ухане, когда каждого закрыли дома и ввели тотальный карантин, помогая при этом едой и всем необходимым со стороны государства, наверное, могли бы что-то сделать. У нас же, в условиях, когда все свободно гуляют и общаются, а некоторые ещё и не верят в инфекцию, когда есть множество скрытых, бессимптомных носителей, это нереально. На днях мне позвонил приятель и спрашивает: «Лёш, у меня ни одного симптома — нет температуры, нет кашля, нет болей за грудиной, ничего нет. Но я просто для себя пошёл сделать КТ, и оказалось, что у меня двухсторонняя вирусная пневмония. Как так?» А я не знаю. То ли вирус мутирует, то ли ещё что-то происходит, — говорит Алексей.

И добавляет, что своим родным, как врач анестезиолог-реаниматолог высшей квалификационной категории и просто как близкий человек, выходить на улицу без острой необходимости — в аптеку либо за продуктами — запретил.

Алексей Зачепа